Новая инквизиция - Страница 85

Кире показалось, что остальные сейчас бросятся, все разом – но не бросились. Разговор шёл на повышенных тонах, шестеро молодых мужчин почти кричали, яростно жестикулировали, показывали на неё, Киру. Она не понимала ничего, знакомых слов не слышалось, да и сколько их она знала? Так, вывески на магазинах. Нан – хлебный, азык-тулик – продовольственный, балык – рыбный…

Юзеф отвечал редко и коротко – и тогда голос начальника экспедиции легко перекрывал визгливые крики. Он на голову возвышался над аборигенами и был в два раза шире в плечах любого из них. И – спокойнее, чем все они, вместе взятые.

Кира стояла и не знала, что делать. Уйти? Она сделала осторожный шаг назад, второй. «Стой где стоишь!!» – не оборачиваясь, рявкнул Юзеф по-русски. Она застыла.

Подошёл и вступил в диалог новый персонаж – седобородый аксакал с сучковатой палкой в руке, на груди одинокая медаль. Прикрикнул на молодых не слишком-то ласково, замахнулся палкой – те отступили на несколько шагов. Но и Юзефу говорил что-то очень резкое. Разговор со стариком был недолог. Юзеф подобрал нож и пошёл к ней.

Пошёл, повернувшись спиной к местным – Кира напряглась – но те остались стоять, где стояли…

– Я же говорил: из лагеря ни ногой! – Юзеф смотрел ей в глаза.

Кира утонула в провалах зрачков, и показалась себе маленькой девчонкой, и не знала, что сказать, и пролепетала:

– Но… Юзеф Доминикович… этот Мурат, он казался вроде культурным, в Ленинграде учился…

– Казался… Ты мне тоже казалась девушкой дисциплинированной. И что? – едва в гареме не оказалась. Между прочим, ничего ещё не кончилось. Выбор мне предоставили простой: или они честно-благородно сейчас платят за тебя калым, или умыкнут чуть позже – без всякого выкупа. А постоянную охрану к тебе не приставить.

Она посмотрела на него – и почему-то не испугалась малоприятной перспективы. Рядом с Юзефом трудно было пугаться.

– И что теперь? – спросила Кира.

– Что, что… Телеграмму пошли родителям, что замуж выходишь… – Юзеф критически осмотрел её и добавил неожиданно: – Раздевайся.

– Что под кофточкой? Футболка? Сойдёт… Кофточку долой. Но юбка…

Она не успела ничего сказать или сделать – нож вспорол подол, ткань разошлась с лёгким треском.

– Повернись… вот так. Будет мини, вполне модно… Кира поглядела на неровно обкорнанную юбку и ничего не поняла.

– Пошли, – скомандовал Юзеф.

– Куда?

– Иди вперёд и не смотри по сторонам. Делаем круг по посёлку и возвращаемся к машине.

Октябрьский ветерок холодил руки и ноги, Кира не обращала внимания. Шла по Гулыиаду, вцепившись в локоть Юзефа, по сторонам не смотрела – но чувствовала взгляды, направленные отовсюду – на неё. Она спросила:

– И во сколько меня оценили?

– Недорого, – хмыкнул Юзеф. – Цена женщины здесь обратно пропорциональна её образованности. Дороже всего ценятся окончившие семилетку… Считается, что такие лучше ведут хозяйство.

Недооценённая выпускница истфака надула губы.

– Ну вот и все. Теперь ты навек в их глазах опозорена – пройдясь в таком виде. Будут вслед плеваться, а мужчины и близко не подойдут…

– Прощай, девичья честь, – вздохнула Кира несколько притворно. – И вы, как её погубитель, теперь обязаны…

Она не договорила. Но разговор этот продолжила. Позже…

…Через три недели полевой сезон закончился. Юзефа она больше никогда не увидела. В археологии тот был, как показалось Кире, человеком случайным, хоть имел огромный запас исторических знаний – и весьма специфичных. Но работал явно по другому профилю, а прикомандировавшую его к институту Археологии неведомую контору интересовал только и исключительно пещерный храм, на который напоролись проходчики в Гульшадском руднике…

Она пыталась его найти – в адресном столе сведений о таком человеке не нашлось, а институтское начальство оказалось поражено внезапной и поголовной амнезией – никто не мог вспомнить и понять, как во главе экспедиции оказался Юзеф. И кто он вообще такой…

О том, что в июле следующего года у него родился сын, Юзеф узнал спустя двадцать с лишним лет, уже после смерти Киры Урманцевой.

…Мальчику она дала имя в честь деда, своего отца, – Андрюша. Но иногда, ласково, звала Анджеем…

Глава третья

– Я подозревал, что Радецки тайный апокалипсист, – сказал Юзеф. – Чувствовал – на уме у него что-то есть… Знал, что он не до конца наш. Держал под колпаком – и ничего. Ни зацепочки. Никаких связей…

Слова обер-инквизитора не потрясли и не изумили Лесника. Он думал, что теперь его уже ничто не может потрясти и изумить.

Они с Лесником сидели вдвоём в кабинете обер-инквизитора. О том, как Лесник провёл первую половину дня, по молчаливому согласию не заговаривали. Он пересказал содержание гипнограммы Крокодила – и все. А Юзеф ни о чем больше не спрашивал. (Впрочем, один попрёк из уст начальника Лесник таки услышал, – тот потянул носом и проворчал: «Много пьёшь за рулём. Права отберут». Ни тот, ни другой не улыбнулись шутке…)

– Подозревал и использовал Крокодила соответственно, – продолжал Юзеф. – Радецки служил не за страх, а за совесть, и в некоторых вопросах был святее самого папы римского – дабы никто его не заподозрил. Чтобы можно было использовать в своих целях накопленный за годы кредит доверия – в критический момент. Этот момент пришёл – и Крокодил получил от меня задание с расчётом именно на его ренегатство… Но одного я не знал – что кроме Конторы и апокалипсистов он работает ещё и на себя. Раскапывает в частном порядке стародавнее дело, нити которого привели в Царское Село. Это спутало многие карты.